В те ночи, когда я приводил домой девушек во время армейских отпусков,
он был очень доволен, и всегда доставал бутылку вина и пару стаканов. Мать
все еще хотела меня защитить. Кое-что нам приходилось от нее скрывать. Она
была очень верующая, воображала ужасное состояние моей души и испытывала
чувство сожаления за девушек. Ей казалось, что все это прямо связано с культуризмом
и неприязнь к нему росла. Ее беспокоило, что это может оказаться не просто
проходящий период взросления. "Арнольд, ты ленивый! Посмотри на себя, ты
хочешь только тренироваться со своими гирями. Только об этом и думаешь.
Посмотри на свои ботинки - она цеплялась ко всему и шумела - Тебе уже 15
лет. Я чищу ботинки твоего отца, потому что он мой муж. Но твои чистить
не буду, ты можешь сам о себе заботиться". Эта сторона не нравилась и отцу.
С девушками было все в порядке. Это он одобрял. Призы за соревнования -
тоже. У него самого были призы за ледовый курлинг. Мы, кстати, вместе им
занимались. Но часто он отводил меня в сторонку и говорил: "Хорошо, Арнольд,
но чем ты собираешься заниматься?" Я ему отвечал: "Пап, я буду профессиональным
культуристом. Этим я буду заниматься всю жизнь." "Но это же несерьезно глаза
у него становились задумчивыми как ты хочешь это использовать? Чем ты собираешься
зарабатывать на жизнь?" Разговор не клеился и прекращался до следующего
подобного вопроса. Он возвращался к своей газете.
Довольно долго я просто
пожимал плечами и отказывался говорить об этом. Но однажды, когда мне было
семнадцать лет и план уже более-менее сложился, я удивил его таким ответом:
"У меня сейчас есть две возможности: одна - пойти служить в армию, стать
офицером и получить некоторую свободу для тренировок". Он важно закивал
головой. Он понял, что, наконец, я до чего-то додумался. Он бы гордился,
если бы я посвятил свою жизнь службе в австрийской армии." А второй вариант
- поехать в Германию, а потом в Америку". Теперь он считал, что я опять
понес какую-то бессмыслицу. Очко в свою пользу я уже заработал, сказав о
том, что могу стать офицером. Австрийская армия позволила бы мне учиться,
дала бы мне образование, пищу и одежду. Потом, будучи спортсменом, я получил
бы возможность пользоваться большей свободой. В Вене была высшая военная
академия, специализировавшаяся на спорте. Они бы предоставили мне тренировочный
зал и следили бы, чтобы у меня было все самое лучшее.
Вместе с отцом мы обсуждали
этот вариант как решение вопроса о пути в жизни. Он смотрел на это как на
хорошую армейскую карьеру. Я воспринимал это как путь к цели - выиграть
титул "Мистер Юниверс". Отца беспокоило, что я окажусь не способным жить
вне культуризма и упущу все остальные возможности. Армейская карьера представлялась
мне самым последним вариантом. Я хотел каким-нибудь образом поехать, и Америку.
В Австрии я чувствовал себя будто взаперти, как в замкнутом пространстве:
"Надо уехать отсюда. Тут мало пространства, и оно какое-то застывшее. Тут
мне не дадут развернуться",- так я думал ,даже мысли у людей были мелкие.
Слишком много было удовлет-ворения, слишком много согласия с установившимся
ходом вещей. Здесь было прекрасно. Здесь было отличное место, чтобы провести
старость. Рэг Парк по-прежнему был главной фигурой к моей жизни. Я мало
изменял свою тренировочную программу. Я сохранил все старые упражнения,
те стандартные упражнения, которые использовал Рэг. Однако я слегка изменил
их, приспособив для своих нужд, и добавил некоторые новые. Вместо того,
чтобы просто делать бицепс со штангой, я дополнительно делал это упражнение
еще и с помощью гантелей. Я все время размышлял как сделать мои бицепсы
больше, как сделать спину толще и шире, как увеличить размер бедер. Я работал
над теми мышцами, для которых хотел наибольшего размера. Я всегда честно
признавался сам себе в своих слабых местах. Это помогало мне расти. Я думаю,
что это ключ к любому успеху: не хитрить с самим собой, а знать, где ты
слаб, признаваться в этом. Нет такого человека в культуризме, у которого
не было бы мышц, которые не нуждаются в доработке.
Мне от родителей в наследство
достался отличный костяк и почти совершенный обмен веществ. По этой причине
мне вначале было легко строить мышцы. Тем не менее, некоторые из них росли
медленно. Они отказывались расти с такой же скоростью, как и все остальные.
Я написал их названия на карточках и прикрепил эти карточки вокруг зеркала,
чтобы их всегда можно было видеть. Первым делом я записал туда трицепсы.
До этого я делал одинаковый объем работ на бицепсы и на трицепсы; бицепсы
росли моментально, а трицепсы сильно отставали, никаких видимых причин для
этого не было. Я работал на трицепсы также интенсивно, но они отказывались
отвечать на тренировку. То же самое было с ногами. Хотя я делал огромное
количество приседаний, ноги росли не, так быстро, как грудь. А плечи отставали
в росте от спины. Через два года я мог заметить, что некоторые части тела
вообще почти не изменились. Тогда я записал их и соответственно изменил
тренировки. Некоторые упражнения стал делать больше. Я экспериментировал.
Смотрел на мышцы, наблюдал результаты. Постепенно удалось уравнять развитие
всего тела. Это был длинный, почти бесконечный процесс.
В восемнадцать лет у
меня еще не было равномерно развитого тела. Были слабые места, над которыми
надо было работать. Я был ограничен своими знаниями и тем, что в данный
момент мог узнать. Меня сильно тормозили австрийские представления о культуризме,
где основное внимание уделялось большим рукам, большой груди, и почти все
фотографии показывали верхнюю часть тела. Никто из тех, кого я знал, практически
не обращали внимания на межреберные мышцы, на те мышцы, которые придавали
телу отточенность и законченность. Такие провинциальные представления сохранялись
у меня еще в течение длительного времени.
Я пошел служить в армию
в 1965 году. В Австрии был обязательным один год службы. После этого я мог
принять решение о будущем. Для меня армия оказалась хорошим опытом. Мне
понравилась регламентация, жесткая структура, стали появляться мысли о форме
и медалях. Дисциплина не была для меня чем-то новым, потому что без дисциплины
заниматься культуризмом невозможно. С другой стороны, я вырос в атмосфере
дисциплины. Мой отец всегда действовал как домашний генерал, смотрел, чтобы
я правильно ел, как я делаю уроки. Его влияние помогло мне пойти служить
водителем танкового корпуса. На самом деле я плохо подходил для вождения
танка: я был слишком большой, да и лет мне было всего восемнадцать, а требовалось
минимум двадцать один, но я очень этого хотел. От правил было сделано отступление,
и меня не только допустили до вождения танка, но и служил я около Граца.
Это позволяло мне продолжать тренировки, которые по-прежнему являлись основной
частью моей жизни. Довольно скоро после того, как был призван, я получил
приглашение на юниор-ские соревнования "Мистер Европа" в Германии в Штутгарте.
В это время прошла как раз половина срока армейской учебки и по-ступил приказ
находиться шесть недель на учебной базе. Нам было категорически запрещено
отлучаться, кроме исключительных случаев, если, например, умрет кто- нибудь
из членов семьи. Я провел пару бессонных ночей, размышляя, что же делать.
В конце концов, я понял, что выхода нет: придется сбежать в самоволку и
ехать. Для меня юниорские соревнования на звание "Мистер Европа" значили
так много, что я не задумывался о возможных последствиях. Я перелез через
забор, взяв с собой из одежды только то, что было на мне.
У меня едва хватило денег,
чтобы купить билет на поезд в третий класс. Поезд еле тащился из Австрии
в Германию, останавливаясь на каждой станции, но, в конце концов, приехал
на следующий день в Штутгарт. Это было мое первое соревнование. Я был взвинчен,
смертельно устал от поездки в поезде, не имел никакого представления, что
же тут будет происходить. Я пытался кое-чему научиться, наблюдая соревнования
в легких весах, но тут спортсмены выглядели также любительски и смущенно,
как и я сам.
Мне пришлось попросить у кого-то плавки для позирования, у кого-то - масло
для тела. Пока я ехал в поезде, я мысленно прорабатывал позирование. В основном
оно состояло из поз Рэга Парка, которые я запомнил из журналов. Но в тот
момент, когда я вышел на помост перед судьями, у меня в голове стало совершенно
пусто. Тем не менее, я сделал начальное позирование. Затем они меня вызывали
для сравнительного позирования и опять в голове у меня было пусто. Я был
совсем не уверен в том, как это позирование прошел. В конце концов, начали
объявлять победителей и сказали, что я выиграл - Арнольд Шварценеггер -
"Мистер Европа" среди юниоров. Когда я посмотрел на сделанные тогда фотографии,
я вспомнил, как и что чувство-вал. Чувство неожиданности быстро исчезло.
Я вытянулся. Я чувствовал себя как Кинг-Конг.
Мне нравилось внезапное
внимание, я напрягся и позировал. Я был уверен, что нахожусь на правильном
пути, чтобы стать самым великим культуристом в мире. Я чувствовал себя так,
будто уже стал одним из лучших в мире. Наверняка я не был даже среди лучших
пяти тысяч, но в душе я чувствовал, что я самый лучший. Я всего лишь выиграл
"Мистер Европа" среди юнио-ров. Сперва в армии отнеслись к этому холодно.
Я занял денег на обратную поездку до базы. Меня забрали в тот момент, когда
я перелезал через стену. Я просидел в карце-ре семь дней, там было только
одеяло на холодной каменной лавке и почти никакой еды. Но я получил свой
приз и даже сильно не беспокоился бы, если они продержали меня взаперти
весь оставшийся год. Результат стоил того. Я показывал свой приз каждому.
И пока еще сидел в карцере, по всему лагерю распространился слух, что я
выиграл "Мистер Европа" среди юниоров. Старшие офицеры решили, что это принесло
некоторый престиж армии, и я получил двухдневный отпуск. Из-за того, что
я сделал, чтобы победить меня стали считать героем. Во время полевых занятий
инструктора говорили: "Вы должны сражаться за свою Отчизну, вы должны быть
смелыми. Посмотрите, что сделал Шварценеггер, только чтобы завоевать свой
титул".
Я - стал знаменитостью,
несмотря на то, что нарушил устав, чтобы добиться того, чего хотел. В этот
раз было сделано исключение. На учебных занятиях культуризм всегда помогал
мне быть лучше других. Этот факт, а также известность, которую я завоевал
вместе с титулом "Мистер Европа" среди юниоров, выделили меня в глазах офицеров.
Продолжались занятия по вождению танков, и мне нравилось водить эти большие
машины, чувствовать отдачу во время выстрела. Меня всегда притягивало проявление
мощи и силы. После обеда мы обычно чистили и смазывали танки, однако через
несколько дней меня отстранили от этих послеобеденных занятий. И вместо
этого поступил приказ от командования, что я должен тренироваться и заниматься
построением тела. Это был самый лучший приказ, который я когда-либо слышал.
Был оборудован атлетический зал, и мне было прикачано тренироваться там
каждый день после обеда. Я привез туда свои гантели и некоторые из своих
тросовых машин, которые были дома, потому что в армии были только штанги
и гири. К моим тренировкам отнеслись очень строго. Каждый раз, когда офицер
проходил перед окнами и замечал, что я сижу, он грозил посадить меня в карцер.
Тренировки были обязанностью.
Если вы были замечены в безделье, когда все остальные чистили танки, то
следовало соответствующее наказание. Армия не видела разницы между тем,
что делаю я и чисткой танков. Я, согласно приказу должен был тренироваться,
я, следовательно, должен поднимать тяжести. Я вошел в ритм и использовал
представившуюся возможность продолжать тренировки. Я продолжал построение
базы, которую начал строить три года назад. Шесть часов тренировки пришлось
разбить таким образом, чтобы я полностью не выдыхался. Я ел четыре или пять
раз в день. Мне, было, позволено есть любое количество пищи, но с точки
зрения питательности армейская пища немногого стоила. Я съедал примерно
килограмм переваренного мяса, но белков там было, наверное, столько, сколько
в бифштексе среднего размера. Учитывая это, я съедал огромное количество
пищи, а затем интенсивно работал, чтобы сжечь лишние калории. Пока я был
в армии, я разделил тренировку на чистый бодибилдинг и олимпийское движение
по поднятию тяжестей: мне нравилось поднимать тяжелые веса над головой.
Прошло немало времени, прежде чем из моей тренировочной системы исчезло
"изображение" штанги в вытянутых руках над головой. Пока мне не исполнилось
восемнадцати, я участвовал в австрийских чемпионатах и выиграл первое место
в тяжелом весе. Но после соревнований "Мистер Европа" я перестал делать
олимпийское движение со штангой - это было не то, чего я хотел. Вначале
я делал это упражнение, чтобы доказать, что культуристы не только выглядят
сильными, они действительно сильные, и что хорошо развитые мышцы не только
украшение. Многие жалеют, что приходится служить в армии. Но для меня это
не было поте-рянным временем. Когда я демобилизовался, я весил 225 фунтов.
Я прибавил с 200 до 225. Это была самая значительная прибавка в весе, которая
мне удалась за один год.
|