4.
Молодой Арнольд выступает
на своем первом состязании в гостинице"Штирер-Хоф" в Граце.Девушки
от него без ума.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Скоро люди стали относиться
ко мне по-особому. Частично это был результат изменения моего собственного
отношения к самому себе. Я рос, становился больше, набирался уверенности.
И меня стали уважать так, как никогда раньше, как будто я был сыном миллионера.
Когда я входил в класс, школьные товарищи угощали меня или предлагали помочь
сделать уроки. Даже учителя стали ко мне иначе относиться, в особенности,
когда начал выигрывать призы в соревнованиях по поднятию тяжестей. Это новое
особое отношение людей ко мне оказало удивительное воздействие на мое "я".
Это оказалось нечто такое, к чему я стремился. Не уверен, что мне нужно
было такое особое внимание. Может быть, так получилось потому, что у меня
был старший брат, и ему отец уделял больше внимания. Быть может, это послужило
причиной моего желания стать замеченным. Я окунулся в этот новый поток
внимания. Даже отрицательную реакцию я поворачивал к своему удовлетворению.
Я уверен, что большинство людей, с кем я был знаком по-настоящему, не
понимали, что я делал. Они смотрели на меня как на курьез.
Не все меня воспринимали.
Были определенные социальные группы людей, которых смущал бодибилдинг и
они счита-ли, что должны поговорить со мной. Они старались выпятить отрицательные
моменты в этом виде спорта и убедить, почему человеку не следует им заниматься.
Я эти разговоры слышал всю свою жизнь. Всегда находится определенный сорт
людей, которые утверждают: "мой врач говорил мне, что поднимать тяжести
вредно для здоровья.." Вначале мне трудно было это слушать.
Я был молодой и впечатлительный. Я-то знал, что хочу заниматься этим так
сильно, что никто меня не остановит, тем более люди, которые даже не могли
считаться моими друзьями. Но тем не менее такие вопросы у меня возникали.
Я спрашивал сам себя, почему я устроен иначе, почему я хочу делать то,
что огромное количество людей считает неприятным и даже смеется над этим.
Если вы хотите играть
в футбол, все вас любят - вы герой. И они готовы на все ради вас. Люди признавали
во мне талант атлета, но мой выбор спорта смущал их. Они качали головами:
"Почему вы выбрали самый непризнанный вид спорта в Австрии?" Так обычно
меня спрашивали. Это была правда. Нас было всего двадцать или тридцать культуристов
во всей стране. Я не мог найти ответа. Я не знал его. Это было подсознательно.
Я просто влюбился в бодибилдинг. Я любил находиться в зале, любил тренировку,
любил чувствовать мышцы. Теперь, оглядываясь назад, я могу проанализировать
все это яснее. В окружающем меня мире было много дисциплины, много индивидуальности
и первозданная чистота культуризма. Но в то время для меня это было загадкой.
Бодибилдинг уже имел регалии, но относительно строгие. Я еще не соревновался,
поэтому мои вознаграждения были другого характера.
Летом на озере я мог
удивлять людей тем, что мое тело отличалось от их. Случалось, они говорили:
"Бог мой, Арнольд! Ты опять вырос. Когда же ты остановишься?" А я им отвечал:
"Никогда!" И мы все вместе смеялись. Они думали, что это шутка, но это
было правдой. Не только мои школьные товарищи и друзья на озере оказывались
под впечатлением. Соседи тоже стали уделять мне особое внимание. "Если
хочешь свежего молока, яиц или овощей, ты только нам скажи". Вдруг оказалось,
что все вокруг смотрят на меня иначе. Неважно, нравится им это или нет
- но не замечать всего этого они не могли.
Самым интересным было
то, - как мое новое тело действует на девушек, которых оно впечатляло, но
некоторое девушки находили его отталкивающим. Середины тут не было совершенно
никакой. Граница была четкой и ясной. Никогда я не слышал безразличных промежуточных
комментариев, будь то в столовой, на улице или на озере. "Мне это не нравится.
Он странный какой-то от всех этих мускулов меня прямо передергивает". Или:
"Мне нравится, как Арнольд выглядит. Такой большой и мощный, как скульптура.
Так должен выглядеть настоящий мужчина". Такие реакции давали мне дополнитель-ный
стимул, чтобы продолжать заниматься бодибилдингом. Я хотел стать больше,
тогда я мог бы произвести еще большее впечатление на девушек, которым я
нравился, а другим, наоборот, я не нравился бы еще больше. Но не девушки
были моим основным стимулом для тренировок. Далеко не они. Но раз такой
дополнительный стимул возникал, я рассудил, что пока это внимание есть,
надо им пользоваться. Да и весело было. Я чувствовал, если мои размеры действовали
на девушку отталкивающе. Поймав на себе ее недоверчивый взгляд, я мог поднять
руку, напрячь бицепс и посмотреть, как она съежится. По крайней мере можно
было видеть в этом повод посмеяться. Я помню,была одна из таких "отрицательных"
девушек, с которой я хотел бы встречаться. Ее звали Герта, и я знал, что
она вслух говорила об отрицательном отношении к моему сложению. Я захотел
попытаться изменить ее настрой. Какое-то время я за ней ухлестывал и постепенно
мы стали друзьями. В конце концов я попытался назначить свидание. Она ответила,
что и через миллион лет не стала бы со мной встречаться. "Ты слишком влюблен-сам
в себя, в свое собственное тело. Ты смотришь все время на себя, позируешь
перед зеркалом". Ее заявление было как удар в лицо. Сначала я обозлился.
Почему она не хочет понять? Почему она так ополчилась? Но это можно было
предвидеть. Тогда я выбросил все это из головы. (Я думаю, что она не забыла.
Последний раз, когда я приезжал в Грац, она звонила мне несколько раз. Сказала,
что теперь разведена и хорошо было бы, если бы мы могли встретиться). Кажется,
что никто не понимал, что такое бодибилдинг.
В зеркало вы смотритесь
не из-за нарцистических наклонностей, а потому, что вы пытаетесь проконтролировать
ваш прогресс. Ничего общего тут нет с самовлюбленностью. Герта никогда бы
не сказала знаменитому автогонщику, что он самовлюбленный из-за того, что
он контролирует свою скорость по секундомеру. Просто иногда оказывается
так, что зеркало, сантиметр и весы - это единственные инструменты культуриста
для контроля своею прогресса. Герта не была типичным случаем. У меня не
было трудностей с девушками. С сексом меня познакомили почти без проблем.
Старшие культуристы из зала приглашали меня на свои вечеринки. Для меня
все там было просто. Эти ребята всегда следили, чтобы для меня была девушка.
"Ну вот, Арнольд, вон та, это для тебя". Девушки стали объектом для секса.
Я видел, что другие культуристы используют их для этого и думал, что так
и надо. Мы обсуждали ловушки серьезных романтических приключений как фактор,
отвлекающий от тренировок. Естественно, я соглашался с мнением старших культуристов,
ведь они были моими кумирами. Мое отношение к этому радикально изменилось.
Раньше я чувствовал, что женщина нужна была только для одного. Секс был
просто другим видом упражнения, другой функцией тела. Я был убежден, что
я не мог разговаривать с девушкой на основе общих взглядов, я был уверен,
что она не поняла бы, чем я занимаюсь. У меня не было времени регулярно
общаться с одной и той же девушкой и пройти через все эти телефонные звонки,
записки и ссоры. Все это требовало слишком много времени, а мне нужно было
в зал. Мне было проще знакомиться с ними на озере и потом никогда больше
не встречаться. По сути дела, не раньше чем через четыре года после начала
тренировок, у меня было первое осмысленное общение с девушкой. Как товарищи
девушки меня не устраивали.
Все мои мысли были направлены
только на тренировки, и меня раздражало, если что-то меня отвлекало. Не
принимая сознательного решения, я затормозил чувства и следил за эмоциями.
Так получилось просто по необходимости. Я рано начал так вести себя в моей
карьере и не менял линию поведения, пока это мне помогало сосредоточиться
и продвигаться к цели. Это не значит, что я не развлекался. Просто есть
часть внутреннего "я", до которой люди обычно хотят добраться, когда зарождаются
те или иные отношения. Эту часть я оберегал. И чем больше успеха я достигал,
тем строже я был сам с собой в этом отношении. Я не мог себе позволить,
чтобы мои чувства мешали тренировкам или выступлениям в соревнованиях. Мне
нужны были стабильные эмоции, полнейшая дисциплина. Мне нужно было иметь
возможность тренироваться два часа утром и два часа вечером, с концентрацией
мысли только на улучшение тела, на достижение максимальной формы и ни на
чем больше. Все, что могло помешать движению вперед, я отбросил.
Я вычеркнул девушек из
списка, оставив их только как инструмент для моих половых потребностей.
Я также исключил своих родителей. Казалось бы, они всегда хотели меня видеть,
но когда мы были вместе, им нечего было сказать. Я привык слышать определенный
тип вопросов: "Что с тобой, Арнольд? Неужели ты ничего не чувствуешь? Неужели
у тебя нет никаких эмоций?" Ну как на это ответить? Поэтому я всегда отмалчивался
и пожимал плечами. Я знал, что-то, что я делаю - не только оправдание, это
- самое важное. С другой стороны, теряя в эмоциях в результате крайней сосредоточенности
на культуризме, я верил, что выигрыш в главном позволит достичь равновесия.
В частности, выигрышем был рост моей уверенности в себе. Эта уверенность
росла по мере того, как я замечал, что все больше могу контролировать свое
тело. За два-три года я оказался способным полностью изменить свое тело.
Это кое о чем говорит. Если я смог настолько сильно его изменить, используя
эту же дисциплину и решимость, я смогу изменить что угодно, если захочу.
Я смогу изменить свои привычки, взгляды на жизнь в целом. В эти ранние годы
я не беспокоился ни о чем другом, кроме культуризма. Я тратил каждую минуту
моего времени и все мои усилия именно на это.
Но сегодня я тренируюсь только полтора часа в день для поддержания
формы, у меня есть время для того, чем я раньше пренебрегал. Я могу,
наконец, раскрепостить эмоции, спрятанные ранее, выпустить их обратно
в мою жизнь. Я могу использовать полученные во время занятий бодибилдингом
знания и дисципли-ну для улучшения других сторон жизни. Если сегодня
я замечаю, что по привычке подавляю свои эмоции, я работаю над тем,
чтобы наоборот развить их, пытаюсь сделать себя все более и более
отзывчивым. Если я замечаю, что веду себя по-старому, я работаю над
тем, чтобы сделать свое, поведение более отвечающим реальности.
Знаю, многие скажут,
что жить надо не так. Но я думаю, что это именно они всегда говорили,
что бодибилдинг вреден для здоровья. Я доказал, что это неверно. Уверен,
что если вы можете изменить ваше питание, тренировочную программу для
построения другого тела, то те же самые принципы вы сможете применить
для чего угодно.
Секрет в формулировке
из трех частей, я открыл ее для себя в зале: уверенность в себе, положительный
мысленный настрой, честная интенсивная работа. Многие люди знают эти
три принципа, но немногие из них могут применить их на практике. Каждый
день я слышу чьи-нибудь слова: "Я слишком жирный. Мне бы надо сбросить
25 фунтов, А но я не могу. Я, видимо, никогда не смогу этого сделать".
Я бы сам себя возненавидел, если бы у меня было такое отношение к себе,
если бы я был такой слабый. Я могу потерять 10-15 фунтов быстро, легко
и без непри-ятных ощущений, просто настроив на это разум. Соблюдая принципы
жесткой дисциплины, которым научил меня бодибилдинг, я могу подготовить
себя для чего - угодно. Тело находится под таким контролем, что могу решить,
какой вес и в какой срок я хочу получить. Затем, за нужное время, набрать
или сбросить нужные килограммы. Два месяца перед тем, как мы снимали фильм
"Оставаться голодным". Боб Рафаэльсон подошел ко мне и сказал: "Я боюсь
брать тебя в этот фильм, Арнольд. Ты слишком уж большой. Ты весишь 240
фунтов, и в сценах вместе с Салли Филдз она покажется слишком маленькой
около тебя. Я бы хотел, чтобы ты был поменьше и выглядел бы нормально
в уличной одежде". Я ответил ему: "Ты давай беспокойся о своем фильме,
а я буду беспокоиться сам о себе. Только скажи мне, к какому дню и какой
вес ты хочешь". Он подумал, что я смеюсь над ним, и сказал, что хочет
вес 210 фунтов, но сам-то он не поверил, что это получится. Я тогда доказал
ему, что все получилось.
В тот день, когда начались
съемки, Рафаэльсон пришел ко мне в зал на тренировку, и после тренировки
мы пошли в сауну. "Встань на весы". Я весил 209 фунтов - на 1 фунт меньше,
чем мы с ним договаривались. Он с трудом верил . Я держал этот вес три
месяца - пока продолжались съемки. Потом меня пригласили сниматься в фильме
"Качайте железо". Но для этого нужно было соревноваться за звание "Мистер
Олимпия". Меньше чем за два месяца я снова набрал вес до 240 фунтов. С
этим весом я лучше всего себя чувствую и имею наибольший размер и пропорциональность.
А потом я сбросил вес до 235 фунтов для наибольшего рельефа. Сделал я
все это легко и выиграл титул "Мистер Олимпия".
С самого начала я
понял, что бодибилдинг - отличная карьера. С этим никто не был согласен,
и в первую очередь - моя семья и учителя. Они считали, что единственным
приемлемым путем в жизни является профессия банкира, секретаря, врача
или торговца - то есть получить место в жизни обычным путем, иметь обычную
работу, полученную в каком-нибудь агентстве по трудоустройству - в общем,
что-то обычное. Мое желание строить тело и быть "Мистером Юниверс" было
абсолютно выше их понимания. Именно из- за этого я сильно изменился.
Я преградил путь своим эмоциям и слушал только свое подсознание и инстинкт.
Моя мать вообще не понимала мое поведение. У нее не было времени для
спорта. Она даже не понимала, почему отец старался держать себя в форме
и тренировался. Но ее отношение всегда было такое: "Пусть Арнольд делает,
что хочет. Пока он не делает ничего противозаконного, пока ничего не
делает плохого, пусть занимается своим бодибилдингом". Она изменила
свое отношение, когда я принес домой свой первый приз, завоеванный в
соревновании по поднятию тяжестей. Она взяла его и побежала в Тале (маленький
городок около Граца, где мы жили) и показывала всем соседям, что я выиграл.
После этого поворотного момента она приняла то, что я делал. Теперь
совершенно неожиданно ей стали уделять внимание. Люди ее выделили. Это
была мать того парня, который недавно победил в соревнованиях по поднятию
тяжестей, мать сильного человека. В какой-то мере к ней тоже стали относиться,
как к чемпиону, а она стала гордиться мной. После этого (в некоторой
мере) она стала поддерживать меня в моих занятиях. Тем не менее, мы
отличались друг от друга. Она и отец были католиками. Каждое воскресенье,
пока мне не исполнилось 15 лет, я ходил с ними в церковь. Потом мои
друзья стали у меня спрашивать, зачем я туда хожу. Они сказали, что
это просто глупо. Сам я об этом особо никогда не думал, просто, было
такое правило в доме: мы ходили в церковь.
Гельмут Кнаур - самый
интеллигентный и думающий среди культуристов,- дал мне почитать книгу
под названием "Зеркало церкви", где было написано про монахов, про их
жизнь, какие они были ужасные и как они исказили историю религии. Я это
прочитал и представление о религии у меня абсолютно изменилось. Карл,
Гельмут и я обсуждали книгу в зале. Гельмут настаивал, что если я чего-то
достигну в жизни, я не должен благодарить Бога, а только себя. То же самое,
если случится что-то плохое. Не надо в этом случае просить помощи у Бога,
а самому поправить дела. Он меня спросил, не молился ли я о результатах
тренировок, я признался, что было такое. Он мне ответил, что если я хочу
построить большое тело, то я должен его строить. Никто другой это не сделает.
Участие Бога в этом деле на самом по-следнем месте. Это были для меня
очень дикие мысли - ведь я был молодой. Но доводы были очень разумные,
и я заявил дома, что больше в церковь не пойду, не верю в эти дела и время
терять не хочу. Это только подлило масла в огонь. Между родителями и мной
образовалась трещина. Мать ясно представляла, что было между мной и девушками,
которых приводили мои друзья. Она никогда не говорила прямо, но всем своим
видом показывала, что ей это не нравится. С отцом было иначе.
|